«Время, назад!» и другие невероятные рассказы - Генри Каттнер

— Последние два года Лоусон изучал следующие дисциплины: биологию, мутацию, биологическое и энтропийное время, эндокринологию, психологию, патологию, социологию и философию юмора, причем не поверхностно, а весьма интенсивно. Предполагается, что…

— Покажите записи из дома. Последние несколько дней, — потребовал Фергюсон. — Что он читает?

Он склонился к экрану, хотя в том не было нужды: изображение уже встало на паузу. Улыбчивый мистер Лоусон, лениво развалившись в релаксере, штудировал книгу «Шутки Джо Миллера».

Несколько дней спустя Лоусона вызвали на собеседование в СЛП, где он повстречался с Грегом Фергюсоном — тот прилетел часом раньше, чтобы принять у клиента «выпускной экзамен». К встрече надо было подготовиться. В прошлом клиенту могли отказать в страховке от пожара, если в его здании не имелось пожарных выходов; теперь же в контракте оговаривалось, что «пожарные выходы» будут встроены в психику каждого страхователя. Более того, их конструированием занималось само СЛП.

— Надо понимать, мистер Лоусон, — сказал Фергюсон, — что полис будет аннулирован в случае отказа от дополнительного обследования — если мы решим, что таковое необходимо.

— Да, конечно. Меня это устраивает. Итак, я получу страховку?

— Вам нужен отдельный полис на каждый из перечисленных случаев?

— Да. Если, конечно, не разорюсь на взносах.

— Итого двадцать пять полисов, — сказал Фергюсон, — покрывающих изрядный диапазон происшествий. Естественно, по каждому будут разные взносы. Допустим, страховка от вывиха голеностопного сустава — это «плохой риск». Мы предпочли бы застраховать вас от дождя, поскольку научились управлять погодой. Что касается вашего списка, он попросту непомерный. Чего в нем только нет, от змеиного укуса до неурожая апельсинов во Флориде. Кстати говоря, неурожаев больше не бывает.

— Если речь идет о климатических условиях, — добавил Лоусон. — Помните, как несколько лет назад мутанты-долгоносики сгубили весь хлопок в Южной Каролине?

Фергюсон кивнул:

— То есть вы ставите на шанс, что подобная мутация уничтожит апельсины во Флориде?

— Вернее сказать, я ставлю против этого шанса, и некоторые из полисов непременно окупятся.

— Вы так думаете? — спросил Фергюсон. — Не забывайте, вам придется выплатить ощутимые взносы, и азартные игры против случайной вероятности весьма опасны.

— Можно? — Лоусон взял у Фергюсона листок с расчетами, просмотрел его и присвистнул. — На пятый пункт никаких денег не хватит. Почему?

— Вы о страховке от преднамеренного заражения окружающих сенной лихорадкой? Для начала, такой факт непросто доказать. Но, что гораздо важнее, мы видим, как вирусы то и дело мутируют. Аллергия — коварная штука. Да, вас можно застраховать, но это недешево. И зачем заражать кого-то сенной лихорадкой? Откуда такое желание?

— У меня нет такого желания, и я хочу застраховаться от него, мистер Фергюсон, — любезно ответил Лоусон. — Но, как вижу, этот пункт мне не по карману. Хотя остальные… — Он быстренько подсчитал в уме. — Пожалуй, на первый взнос наскребу.

Фергюсон внимательно наблюдал за молодым человеком. К тому времени он изучил Бена Лоусона вдоль и поперек, проверил его наследственность и поведенческие шаблоны, выяснил, как устроен клиент и почему он устроен именно так, а не иначе. В Лоусоне не было совершенно ничего подозрительного, но интуиция Арчера подсказывала обратное.

Однако мнение посредника не являлось основанием для отказа, поэтому Фергюсон сказал вот что:

— Мистер Лоусон, я обязан вас предупредить. Если заплатите только первый взнос, в итоге потеряете и деньги, и страховку. Поэтому устройтесь на работу, чтобы раздобыть деньжат.

— Разве кто-то обязан устраиваться на работу?

— Нет, если он намерен жить впроголодь. Даже тем, кто прозябает на пособие, приходится отрабатывать его человеко-часами.

— Вот как? — удивился Лоусон.

— Наша страховка безупречна. Мы обязуемся выплатить компенсацию и при необходимости выплачиваем ее, но так бывает лишь в случае, если ситуация развивается по неуправляемым законам непредвиденных обстоятельств. Если же речь идет о личностном факторе, мы никогда не проигрываем, а в вашем случае я не вижу ничего, кроме личностного фактора. Разве можно растворить фенилтиомочевину в городском водохранилище не преднамеренно, а случайно?

— А что, нельзя? Совсем никак?

— Такой шанс астрономически мал, если только вы не научились влиять на законы вероятности.

— Если бы научился, вы были бы в курсе, ведь я прошел всестороннюю проверку.

— Вы правы, — кивнул Фергюсон. — Чтобы попасть в водохранилище, требуется соответствующее решение, а вы не можете… вернее, не сможете его принять.

— Не смогу?

— Это практически исключено. Эффективность гипнотического вмешательства гораздо выше, чем кажется. Вы попросту не сумеете сделать то, от чего застрахованы.

— Что ж, меня это устраивает, — сказал Лоусон. — Кому же захочется растворять фенилтиомочевину в городском водохранилище?

Глядя на молодого человека, Фергюсон переживал необъяснимое дежавю. Это ему не понравилось. Он не шевельнулся и не сказал ни слова, но позволил потоку свободных ассоциаций — под которыми подразумевались ассоциации селективные — хлынуть в сознание и вскоре понял, что к чему, хотя для этого пришлось вернуться в годы нескладного пубертата. Нынешняя ситуация напоминала о старших яслях, когда он, недозрелый, сидел перед полноценным взрослым человеком и чувствовал себя неуклюжим невеждой — ведь взрослый, в отличие от подростка, имел представление о правилах игры.

Фергюсон пристально смотрел на Лоусона, но не видел в нем ничего подозрительного, если не считать необъяснимого поведения, сравнимого с повадками собаки в ночную пору. Очевидно, Лоусон не замышлял мошенничества и не испытывал никакого дискомфорта. Да, гипнотическое вмешательство гарантировало результат (если пренебречь неизбежным допуском на ошибку), но левее и выше печени, в области солнечного сплетения, там, где крупный нервный узел функционирует в гармонии с управляющими механизмами мозга, Фергюсон ощутил сжатую пружину тревоги: безошибочное указание на прямую и явную угрозу. Эта тревога говорила о том, что Фергюсон стоит на краю бездны, ведь СЛП — краеугольный камень общества и единственной альтернативой принципам бюро остается бесконтрольное использование атомной энергии. То есть персональное проклятие человечества.

Но затем к Фергюсону вернулся рассудок, а с ним логическое мышление, в прошлом сыгравшее злую шутку со многими людьми, и он понял, что одиночке — в особенности простодушному юноше — не под силу изменить положение вещей.

Самоуверенный птенец, едва вылупившийся из яслей и, разумеется, убежденный, что ему все по плечу, ведь он всегда справлялся с проблемами, не выходившими за рамки его скорлупы. Но теперь Лоусон поймет, что эта скорлупа ограждала его от реальных неприятностей.

— И еще один момент, — сказал Фергюсон. — Ваши сны.

— Что с ними не так?

— Их проверили эксперты, уделив особое внимание гипнагогическим образам. До поры до времени зафиксированные сновидения развивались по одному шаблону — с некоторыми вариациями, — но три года назад…

— Что-то изменилось?

— О да. Шаблон сохранился, но вариации исчезли.

— Разве это не означает, что я образцово нормальный